«PETTREE» - женский журнал

До сих пор не могу поверить, что все это произошло со мной! Мало того: никогда никому не рассказывала эту историю и лишь теперь решилась… Отдых в то лето удался! Целых три недели в деревне у бабушки моей подружки. Места там неимоверно красивые, просто не передать словами! Дом их находится на холме, и если залезть на чердак, то перед глазами открывается удивительный вид.

— Красотища! — восхитилась я. — А что, во-о-н там за деревушка?

— Ивановка, дальше — Михайловка,

— рассказывала бабушка.

— А там на холме у леса, наверное, грибов видимо-невидимо!

— Не знаю, не бывала! — сухо ответила бабушка Катя. — Места там гиблые.

Но я любопытная и неугомонная: начала расспрашивать подружку:

— Никто ни местных жителей туда не ходит за грибами и ягодами.

На том разговор о грибах и закончился, а вскоре я о нем позабыла. В тот день мне предстояло возвращаться домой. Дорога неблизкая, а собралась я, когда солнце клонилось к закату. Но я не боюсь вести машину в темноте.

— Ирина, а более краткого пути типа напрямик к областному центру нет? спросила у подруги.

— Понятия не имею! Мы же сюда ездим на электричке. И у бабки не спросишь, она от кумы только завтра вернется. Да и вообще, чего тебе выбираться на ночь глядя? Спешишь, что ль, куда?

— Погостила — пора и честь знать!

— Анька, гроза собирается! Ну куда ты прешься?

Я выехала, когда уже вечерело. Глянула по карте: если проехать по проселочной дороге через несколько деревень, затем по полю, то путь я сокращу на приличное расстояние.

«Хм… дорога-то незнакомая!» — пытался спорить со мной голос разума.

Но я девушка упрямая — не послушалась его.

Решила перекусить, достала бутер-1 броды, приготовленные Иркой, налила себе кофе из термоса. Ехала I вся такая умница-красавица, жевала и наслаждалась жизнью. Через несколько километров поняла: заблудилась. Вышла из машины, заметив, что по дороге идет какая-то бабуленция.

— Не подскажите, как мне в сторону Михайловки проехать?

— А вот подвези меня, я и покажу! — улыбнулась бабка. — А ты к кому в Михайловку-то, милая?

— Мне дальше, через поле и потом на трассу.

— Через поле? Мимо старого хутора?

— На карте нет никакого хутора!

— Неудивительно, — сухо бросила бабка. — Его и нет вовсе!

«Чокнутая, какая-то старуха! То есть хутор, то нет его!» Небо заволокло черными тучами, где-то вдалеке блистали молнии и раздавались глухие раскаты грома.

— Деточка, не ехала бы туда, как говорится, протии ночі!

— И что, в машине ночевать?

— Да зачем же в машине! Вон ужо мою хату видать. У меня и заночуешь, а утром — в путь! Признаться, предложение было весьма заманчивое, но, как я уже говорила, девушка я упрямая. На прощание старушка дала мне несколько пирожков с яблоками и капустой.

Как только выехала на дорогу, идущую «к старому хутору», как его назвала старушка, началась гроза. Оглушительно гремел гром, ветер срывал ветки деревьев и швырял их на дорогу, а дождь лил такой, что дворники не успевали справляться. Честно говоря, было немного не по себе. «Так. Не впадай в панику. Езжай себе потихоньку! Не спеши! Рано или поздно весь этот кошмар закончится!» Убеждать себя хорошо, а вот тащиться со скоростью черепахи по совершенно незнакомой местности в темноте удовольствие, скажу вам, так себе. При очередной яркой вспышке молнии я увидела невдалеке от дороги какие-то строения. «Старый хутор! За ним лес, а от него, судя по карте, всею пару десятков километров до трассы». Я немного успокоилась, а зря: в этот момент мой старый «опелек» чихнул, кашлянул, хрюкнул и заглох. «Вот этого еще не хватало! И что теперь делать? Сидеть всю ночь в машине? — раздумывала я и вдруг заметила, что в одном из строений на том самом «старом хуторе» словно мигнул слабый огонек. Подумала и все же решилась пойти туда и попроситься на ночлег, ведь посреди поля в наступившей темноте спать страшновато. Так и сделала: сложила в рюкзак пирожки, которыми угостила бабка, термос, мобильник, документы и потопала. Пока добрела, вымокла насквозь, хоть и идти-то всего минуть десять. Подошла к довольно большому двухэтажному дому, напоминавшему то ли сельскую школу, то ли клуб. Постучала в двери. Никого! Лишь потом обратила внимание, что огонь мигает в небольшом строении рядом. На этот раз дверь открыла молодая женщина со свечой в руке. Я ей объяснила, в чем дело. Незнакомка как-то странно на меня глянула и посторонилась, пропуская внутрь.

— Извините, света у нас нет.

— Да ничего страшного! Мне бы согреться, обсушиться и переночевать.

— И покормить мне вас нечем.

— А у меня все с собой! Угощайтесь! ответила ей.

— Я не хочу.

— А вы детям своим передайте! — не знаю, почему, ляпнула я.

— Детям? Спасибо, они будут рады… Ладно, вы тут располагайтесь, отдыхайте, высушите одежду. Я вам свечу оставлю, а сама пойду… — Куда? Там же дождь льет! Она ничего не ответила, поставила свечу на стол и вышла. «Странная какая-то тетка! Впрочем, какая мне разница?» Я перекусила, развесила сушиться вещи, завернулась в одеяло, предложенное хозяйкой, и уснула. Такого кошмарного сна не видела никогда в жизни. Огонь, стоны и крики, плач детей.., Он становился то тише, то громче, почему-то немецкая речь. Стало невыносимо жарко, словно вокруг горит тысяча печей. И еще появилось ощущение безмерного ужаса, такого, что кровь стынет в жилах. Очнулась я от всего этого кошмара на рассвете. Хозяйки в доме не было. Огляделась по сторонам: интерьер — как в фильмах о довоенных годах. Я оделась, написала записку: «Спасибо за ночлег!» и потопала к машине. Самое смешное, что она завелась с первого раза! «Чертовщина какая-то!» — подумала про себя и вдруг увидела, что дорогу перегораживает поваленное дерево. «Ну все у меня не так! Придется назад возвращаться! Ладно, заеду к той бабке, что вчера подвозила, спрошу, как выбраться отсюда! Кстати, заодно и поинтересуюсь, что за странная такая женщина проживает в этом старом доме!»

Бабка выслушала и сказала: — Это случилось в войну. Отца моего на фронт забрали, а мы с мамой и четырьмя младшими братьями и сестрами жили на хуторе. Самому младшенькому, Ванечке, всего-то два годика и исполнилось. Он такой резвый был… Все куда-то убежать пытался! Так мы ему на шею, как козленочку, колокольчик привязали, чтоб слышно было, куда пострел умчался, — на глазах старушки блеснули слезы. — В тот день в деревню вошли эсэсовцы. Лютовали сильно: у них какого-то генерала партизаны подорвали… — она горько вздохнула, немного помолчала и продолжила: — А потом эти нелюди согнали всех жителей хутора, стариков, женщин, детей, в здание школы, закрыли двери, забили досками окна и подожгли. Я чудом жива осталась: соседская бабка толкнула в сторону подвала. Так я уцелела. За всем и наблюдала из маленького окошка… До сих пор в ушах стоят крики заживо горевших людей. Вся моя семья погибла. Позже останки захоронили в братской могиле, хутор опустел, а на месте сгоревшего здания часто слышны стоны и крики детей. А дома там никакого нет с тех пор. Гиблое то место, мертвое. Удивляюсь, что ты живой оттуда выбралась…

Я поговорила с бабкой, но, честно скажу, не совсем поверила ее словам. И снова упрямство взяло верх: вернулась туда, где ночевала. На холме только пожарище, поросшее травой, и больше ничего! Никаких следов моего ночного пребывания. Подошла ближе и увидела: на старом фундаменте лежит моя записка, а на ней… обгоревший маленький металлический колокольчик. Снова вернулась к бабке, передала ей свою находку.

— Это Ванюшкин колокольчик. Спасибо тебе, милая, хоть на старости лет что-то у меня от родных останется!

Вот с тех пор и думаю: в какую «другую» реальность я тогда попала, кто та женщина, и что мне помогло выбраться оттуда живой и невредимой? Увы, на эти вопросы нет ответа.