«PETTREE» - женский журнал

Наше прошлое — это река, — любила говорить моя  бабушка. — В нее нельзя войти дважды, а потому нельзя ничего поменять или исправить». Прошедшая войну и голод бабуля не очень любила рассказывать о своем прошлом, но иногда теплыми летними сумерками, когда я гостила у нее, она усаживала меня рядом на крылечке у дома и рассказывала истории.

— Я возвращаюсь к своей реке, — говорила она тогда. Навстречу мне из-за поворота вылетел внедорожник, и я круто вывернула руль вправо, съехав на обочину.

«Вот идиот», — зло подумала и машинально дотронулась до виска — точнее, до того места, где под пальцем тоненько запульсировала полоска шрама. В реке моего прошлого тоже были свои подводные камни. …После окончания первого курса я приехала к бабушке, у которой не гостила несколько лет. Тем вечером я возвращалась домой от давней подружки, жившей в нескольких километрах от бабушкиного села. Звезды зажигались над головой так низко, что казалось, до них можно дотронуться рукою и взять, подо мной легко поскрипывал старый дедушкин велосипед.

— Эй, малышка, куда это мы едем так поздно? — рядом со мной притормозила машина, переднее пассажирское окно приоткрылось, и оттуда, плотоядно улыбаясь, появилось раскрасневшееся мужское лицо.

Я промолчала, поднажав на педали.

— А ты не очень разговорчивая, как я посмотрю, правда? А ведь это невежливо, — продолжал он.

Я вспомнила — если через несколько метров свернуть налево, там будет узенький мостик, проходящий над давно высохшей речкой. Машина по нему точно не пройдет.

— Так что ты думаешь? — не унимался мужик из машины, обращаясь теперь, видимо, к водителю. — Остановимся и научим нашу новую знакомую разговаривать с пацанами? А то, вишь, нос задирает!

Все случилось в одну секунду. Впереди показалась развилка, я резко дернула руль вправо, и в это же мгновение водитель, пытаясь подрезать меня, тоже повернул вправо. Педали перестали слушаться, и я на скорости врезалась в ржавые бортики старого моста, перелетев через них. Резко ударив по тормозам, а затем газанув, машина умчалась в ночь. Видно, они решили, что мне конец. Я запомнила темноту, сухие прохладные камни, пахнущие тиной, рык приближающегося мотоцикла и струйку крови, стекающую с рассеченного виска на лицо. И последнее перед тем, как я отключилась: чьи-то сильные руки подхватывают меня…

— Бабуля, привет! — я зашла в дом, едва волоча два больших пакета, и грузно поставила их на стол.- Ты дома?

— Поленька, моя ты хорошая, ну что же ты возишь мне столько? Я не успела еще и прошлые гостинцы твои доесть… — бабушка звонко расцеловала меня в обе щеки, достав белый платочек, промокнула глаза.

— Ба, не начинай,  сделала я строгое лицо. — Квитанции на коммуналку приготовила? Давай я съезжу проплачу, пока работает почтовое отделение. Бабушкино село маленькое, и ближайшее отделение банка находится в райцентре. А в селе, строго говоря, не почта — комнатенка, где сидит раз в три дня тетя Катя.

Я ехала по знакомой дороге, которая, словно линия жизни на моей руке, вся сплошь состояла из дней моего прошлого: маленькое кафе, старая школа, извилистая дорога к реке… Я не любила вспоминать о том, что здесь было, хотя после той аварии я провела в селе четыре самых счастливых лета в моей жизни. С самым дорогим и единственным человеком… Привычно дотронулась до виска, шрам снова болезненно запульсировал. Остановилась у магазина купить воды, зашла в полумрак помещения, щурясь от яркого солнца, и за секунду до того, как стоящий ко мне спиной человек обернулся, я узнала его — хоть не видела много лет.

И меня, словно девочку из страны Оз, вдруг подхватило волшебным ветром и унесло на семь лет назад, в тот пасмурный сентябрьский вечер.

— Понимаешь, это мой шанс, — говорил он сухим безжизненным голосом, будто повторяя чьи-то чужие слова, втиснутые в его голову. — И второй раз мне никто его не предоставит. Такая возможность все изменить, достичь мечты… Я должен уехать.

А я сидела рядом, покорная и безвольная, как тряпичная кукла, и чувствовала, будто кто-то очень жестокий пытается тупым ножом отрезать половину меня. Леша был моей первой любовью, частью моей души, продолжением тела, и без него, казалось, весь мир погрузится на самое дно самого глубоко океана. Если бы не он, я так и осталась бы там, на скользких камнях у реки… — Ну, что ты скажешь, Полина? Пожалуйста, не молчи…

А я не молчала. Я просто училась дышать под водой. Он обернулся и, увидев меня, часто-часто заморгал. Те же густые каштановые кудри, ямочка на подбородке, изогнутая правая бровь… Потом улыбнулся.

— Полинка, неужели ты? Легкий, почти неуловимый акцент. Надо же, подцепил в зарубежах… Интересно, как часто он приезжал к родным? Ведь я не видела его с того самого дня.

— Привет! Конечно, я, все та же, разве что постарела, — улыбнулась в ответ.

— Что ты говоришь, — с укором сказал Леша, жадно разглядывая меня, и я почувствовала, как краска заливает мои щеки, чего не было уже много лет. — Ты такая красавица! Фотографии на фейсбуке и вполовину не так хороши. А потом мы пили растворимый кофе, сидя за пластиковым столиком на террасе, болтая обо всем: о работе, путешествиях, общих знакомых — так, словно расстались на прошлой неделе, словно не было этой тысячи световых лет, когда мы жили друг без друга. И потом вдруг в какой-то момент он взял меня за руку и сказал:

— Я жутко тосковал по тебе.

И я почувствовала, что в этот миг вынырнула из-под воды. Тем вечером любимый провел меня до дому — оставив машины у магазина, мы решили прогуляться пешком.

И уже у дома моей бабушки Леша, остановившись, взял в ладони мое лицо, внимательно глядя мне в глаза.

— Извини, что я уехал тогда. Я тысячу раз потом об этом пожалел.

— Ничего,- ответила я, по привычке коснувшись виска.

— Болит? — встревожено спросил он, кивнув на шрам.

— Иногда. Но было бы хуже, если бы ты тогда не спас меня, — улыбнулась я.

— Я был достаточно за это вознагражден, — усмехнулся он в темноте, и я почувствовала запах его одеколона — близко, слишком близко.

— Полина… — прошептал он. Последнее, что я помню, — я делаю шаг, еще шаг. Земля исчезает из-под ног, и река моего прошлого накрывает меня с головой, я отдаюсь ее течению, и сильные, уже знакомые руки снова подхватывают меня.